21
Подъезжая к станции, Ольга всматривалась в запотевшее окно электропоезда. Гришка должен встречать. Как бы ни забыл! А то мало того, что с пересадками на двух электричках тащились, ещё и в деревню Игореву на чём-то добираться надо. Шестнадцать километров от станции. Ребятишки измотаны в конец. Есть и спать хотят. Не нравится им с мамкой путешествовать, к бабе Насте хотят, хнычут. Скоро будем, только не у бабы Насти, а у бабы Вари. "А, она нам кто?" Это Андрей. Он любит отслеживать родственные связи. Папина мама. "А папа там?" Это уже Аннушка. Той папу подавай и всё тут. Никакие отговорки не действуют.
В открывающиеся двери вагона Ольга тут же заметила синий Ford Focus. Подарок Игоря на день рождения брата. На двадцать один год. Пора гражданской зрелости. В армии отслужил - мужиком стал. Увидев Ольгу, Гриша помахал рукой. Сердце Ольги сжалось. Как на Игоря похож! Высокий, стройный, волосы светло-русые. Тоже без шапки. Подошёл, заговорил, и сердце почти остановилось. И голос один в один. Низкий с хрипотцой. Подавая ему сумки и детей, Ольга еле держала себя в руках, чтобы не расплакаться. Невесёлую весть привезла она в родной дом Игоря. С Андреем поздоровались по-мужски:
- Привет, Андрюха! Как дела? Отлично! Молодец!
- А это кто? - целуя Аннушку в щёчку. - Цветочек наш синеглазенький?
Аннушка вцепилась в шею:
- Ты мой папа?
Гришка растерялся. Ольга грустно улыбнулась:
- Нет, это твой дядя.
- А дядя - это папа? - снова спросила дочка
Ольга не нашлась, что ответить. Не спуская девочку с рук, Гришка подошёл к Ольге:
- Привет, сношка. Как дела?
- Неважно,- ответила Ольга, пряча глаза. Сейчас заплачу!
Свекровь встретила со слезами радости и тоски в глазах. Внуки приехали бабушку навестить! А, Олюшка-то косу обрезала! Видно, что старалась скрыть свою боль. Последний раз они приезжали вместе с Игорем. Пока ничего говорить не буду. Пусть хоть несколько деньков в ней поживёт ещё надежда.
За ужином решили обсудить главную проблему. Гришка хлопнул дверью и ушёл.
- Опять на всю ночь, - заплакав, сказала Варвара Петровна, - подействуй на него, Олюшка. Он тебя послушает.
Утром в доме появились чужие люди. Спросонья Ольга не могла разобрать, что происходит. По разговорам поняла, что это "сватовья". Плакал ребёнок. Бранно ругался мужчина, взвизгивала временами какая-то женщина. Изредка подавала голос Варвара Петровна. Проснулись дети. Аннушка заплакала: "Хочу к папе". "Сиди тихо, там бабай!" Ольга привела себя в порядок и вышла в зал.
- Что расшумелись так? Дети спят.
Явление её было для гостей, словно гром среди ясного неба. С минуту все молчали. Ольга осмотрелась. Хлюпала носом толстая конопатая девчонка. Это её всхлипывания Ольга приняла за детские. Что-то не похоже, что она на третьем месяце беременности. Да, честно говоря, Гришке не позавидуешь. Она посмотрела на деверя. "Где были твои глаза, когда ты на неё лез?" Гришка хмыкнул и потупился. Ольга представилась. "Сватовья" предпочли остаться безымянными, а девчонка представилась: "Виолетта, можно Виола". "Можно-то, можно, да, вот, нужно ли? Ах, кретин! Спустить бы тебе штаны, да всыпать, как следует". Чтобы успокоить разъярённое семейство, Ольга предложила поставить самовар. За чаем всё и обсудим. Гости согласились. Когда они раздевались, Ольга подумала: "Месяцев шесть, не меньше. Хотя, кто их знает". За чаем первым заговорил "сват". Его позиция такая, если сейчас не едешь в ЗАГС с паспортом - заявление подавать, то жди повестки в суд. Мы уже и человека наняли. Он знает, как тебя упрятать лет на десять. Ей вот-вот только шестнадцать минуло. Гришка молчал. Варвара Петровна запричитала:
- Гришенька, сынок, сам рос без отца и дитё осиротить хочешь.
Тот упрямо тряхнул русыми кудрями:
- Не мой это ребёнок, а Витьки Мохова, вы к нему идите.
Виолетта - Виола завыла:
- Твой. Я клянусь, что твой. У меня с Витькой ничего не было.
- А он по пьянке мне сказал, что было. Ещё и "следопытом" меня назвал.
- Каким следопытом? - не поняла деваха.
- Таким. По следам чужим идёшь, мол. Сколько их там уже наследило?
Виолетта затряслась в рыданиях. Мать бросилась её успокаивать. "Тесть" побагровел и стал подниматься из-за стола. "В тюрьме сгною щенка". Ольга поняла, надо деверя выручать:
- Давайте, не будем скандалить, Дождёмся, когда родится ребёнок и проведём генетическую экспертизу. Всё равно, куда ей сейчас под венец, родит скоро.
Наступила тишина. Гришка с благодарностью взглянул на "сношку". Варвара Петровна с робкой надеждой посмотрела на "сватовьёв". Те встали, молча стали одеваться. Уже одевшись, отец приказал дочери:
- Чё сидишь? Одевайся корова...
Потом посмотрел на Ольгу и на Гришку:
- Я своей дочери верю больше всякой экспертизы. Сказала - он отец, значит, так и есть. Больше мне сказать нечего.
- Едем к адвокату,- это уже жене и дочери.
Когда "гости" ушли, Гришка опустил голову, Варвара Петровна снова заплакала. Из спальни показалась детская головка. Анютка, дождавшись, когда уйдёт "бабай", вышла из комнаты:
- Папа плачет? - спросила она. - Папу били?
- Не били, но надо бы, - сказала Ольга,- только не папа это, а дядя, папин брат. Поняла?
Аннушка утвердительно кивнула головой. Подошла к Гришке заглянула ему в лицо и сказала:
- Ты уже большой, не плачь. А я тебя поцелую.
В полном намерении исполнить обещание, она забралась к Гришке на колени и уселась точь-в-точь так, как сидела на коленях у Игоря. "Неужели она его помнит?" - подумала Ольга.
Вопреки ожиданиям Варвары Петровна, Ольга Гришку уговаривать не стала. Семейка ещё та. Нечего ему свою голову подставлять за чужой грех.
- А, как посадят?
- Не посадят. Мы что-нибудь придумаем. В крайнем случае, тоже адвоката наймём и экспертизу сделаем.
- Так-то оно так. Да ведь это Федор Геннадьич - отец Виолетты - "шишка" большая, депутат. Всё может устроить. И его посадит, и мне житья не даст.
- Тогда нужно уезжать отсюда.
- Куда уезжать-то? Некуда нам ехать.
- Есть куда! К Игорю. Я, ведь, вам самого главного ещё не рассказала...
Свекровь перестала плакать, онемела. Гришка сжал кулаки. Закончив рассказ, Ольга выдохнула:
- К нему и поедем. Изба есть. Тесновата, но потом землю выкупим, как он хотел, и большой дом поставим. Там нас никто не найдёт!
Решено было отбыть тихо по-английски, не производя лишнего шума. Перевести пенсию Варвары Петровны на карточку. Гришке втихую уволиться из ЗАО, где он работал водителем. Дом и хозяйство (корова вот-вот должна отелиться) поручить Алёшке с Маринкой. Та сейчас не пьёт. Остепенилась. Плачет. Детей Бог больше не даёт. С тех пор, как ребятишки её потонули, не может забеременеть. Ольга, в отличие от Варвары Петровны не посочувствовала сношеннице, а позлорадствовала: "Так и надо. Хоть здесь промысел Божий справедлив".
Уезжали через неделю, взяв всё самое необходимое. Соседкам-сплетницам Варвара Петровна сказала: "Олюшку поедем на станцию провожать". А со станции на бетонку и по ней километров триста. Дорогу Ольга помнила плохо, но надеялась сориентироваться по указателям. Часа через три будем дома.
В машине жарко. Расстегнув шубу и сняв шарф, Ольга не заметила, как на блузке расстегнулась пуговица, обнажив половину груди. Задремала. Проснулась от чьего-то пристального взгляда. Так и есть, Гришка уставился на неё в зеркало. Поняв, что происходит, Ольга застегнула блузку и строго посмотрела на деверя. Встретившись с ней взглядом, он причмокнул губами и обольстительно улыбнулся. Мерзавец! Надо было его всё-таки женить на этой толстой Виолетте. Хотя ещё не поздно и обратно повернуть! Прочитав по взгляду ход её мыслей, Гришка отвернул "бесстыжие шары" и стал "внимательно" следить за дорогой.
К пасеке подъехать было трудно. Дорога от разъезда не чищена. Буксовали раз пять. Но добрались. Тётка Настасья встретила гостей настороженно. Но, узнав, что мать и брат приехали на могилку к Игорю, расчувствовалась. Сама только недавно узнала. Два месяца скрывали, а потом Паша проговорился. Расположились - и сразу на кладбище. Снегу по колено, а к Игоревой могилке дорожка утоптанная. Дня не было, чтобы не навестили его Олюшка или дядя Паша. Свекровь плакала, причитала. Гришка успокаивал мать. Ольга молчала. С того самого дня, как она обнаружила Игоря, она не проронила не слезинки. Плакать что ли разучилась?
Вечером вымылись в бане. Сели ужинать. Дядя Паша налил наливочки, потом настоечки. Все повеселели. Завтра воскресенье. Передохну и в город. Там у меня дела. Список далеко не исчерпан.
Когда укладывались спать, Аннушка изъявила желание спать с папой. Никакие доводы и аргументы не действовали. Пришлось Гришке брать племянницу на руки и нести в кровать. Ольга забеспокоилась. Смотри не задави ребёнка ночью. Потом подумала и сказала: "Я тебе рядом с кроватью надувной матрац положу. Пропоёшь ей песенок штук пять, она и успокоится". Гришка кивнул. "Пропою. А, что не пропеть-то! В сельском клубе, в ансамбле гитаристом был и пел, конечно: "Комбат, батяна, батяна, комбат". Ольга засмеялась: "Ну и репертуар". Андрюшка с бабушкой на печке. Там у них целая перина, тети Настасьино приданое.
От усталости и выпитого вина Ольга сразу уснула. Проснулась от того, что ей стало трудно дышать. Кто-то зажал ей рот сначала губами, потом рукой. Сообразила: Гришка, мерзавец! Как посмел, гадёныш!
- Сейчас закричу.
- Не надо, детей разбудишь, напугаются. Опять же, мать проснётся - неудобно.
- Ах, ты сволочь! Меня ещё и шантажируешь!
Ольга попыталась вырваться. Не получилось. Хотела пнуть его коленкой в пах - увернулся. Когда Ольга поняла, что проиграла противоборство, стала кусать его. Больно! В плечи, в грудь, в живот. Бесполезно. Он насиловал её молча и страстно. В какой-то момент захотелось расслабиться. "Нет, не дождётся! А если по спине ногтями. Жаль, наращенные поснимала в бане. Да, что же это такое? Гришка, отпусти!" Как последний аргумент, Ольга пустила в ход слёзу. Ему всё равно. Отпустил, когда выдохся. Только потом, немного расслабившись, понял, что Ольга плачет. Стал вытирать пальцами её слёзы и зашептал:
- Оля, Олюшка, ну что ты плачешь? Я же не больно.
В бессильной злобе Ольга прошипела:
- Не называй меня так, и пошёл вон!
Он поцеловал её в щёку: в одну и другую. Слизывая слезинки, заметил:
- Вкусно!
Ольга, собрав остатки сил и гордости, пихнула его с кровати:
- Пошёл вон!
Гришка упал. Стукнулся, должно быть головой об пол, перебрался на матрац и, пробурчав что-то маловразумительное, типа "я к ней всей душой, а она меня головой об пол" моментально уснул.
Наутро Ольга не знала, куда деть глаза. Ей казалось, что свекровь всё слышала, или, по крайней мере, о чём-то догадывается. Гришке хоть бы что. Правда - "глаза бесстыжие"! Ходит улыбается. Ольга вышла на улицу. Надо подумать, как себя дальше с ним вести. Подумала! Зашла в избу. Сидит с Аннушкой в кубики играет. Дитя великовозрастное. Взглядом послал Ольге воздушный поцелуй. Пойдём. Поговорить надо. Схватил куртку. Поговорить? Пожалуйста. Вышли на улицу.
- Куда? - спросил он весело.
- В баню, - указала Ольга.
- В баню? - переспросил удивлённо - восторженно.
- Да.
В предбаннике Ольга сняла шубейку и ему приказала:
- Сними куртку.
Подчинился сразу. Глаза заблестели.
Ольга показала рукой в моечную:
- Пойдём туда. Там теплее.
Не успели войти, он уже руки к ней тянет:
- Олюшка, прости. Я не хотел тебя обидеть.
Ольга развернулась к нему. Обняла за шею, провела рукой по волосам, как когда-то Игорю. Гришка засопел, расслабился. Ольга сгруппировалась и коленкой (муж учил - на всякий случай!) двинула ему в пах. Тот согнулся, вскрикнул и опустился на колени:
- Ты что свихнулась? - еле выдавил из себя он и застонал, на глазах заблестели слёзы.
Ольга присела на корточки:
- Что, Гришенька, плачешь? Я же не больно,- повторила она его вчерашние слова.
- Как же не больно! Так, ведь, и сломать можно - пытаясь встать, проговорил он.
- Прости, я не хотела,- издевательски произнесла она. - Придётся лангету накладывать.
- Дура! - боль постепенно стала отпускать. Разогнулся.
Ольга указала на заранее припасённые большие ножницы:
- Ещё раз сунешься. Евнухом сделаю!
Гришка обиделся:
- Чего ты девочку-то из себя строишь?! Евнухом сделает! Тебе же хуже!
Ольга удивлённо вскинула брови:
- Мне-то почему хуже?
- Кому ты ещё нужна с двумя детьми? Держись хоть за меня.
- А, так ты ко мне с утешением, а я-то, баба бестолковая! - зло рассмеялась Ольга. - Он, оказывается, позаботиться решил обо мне и о детях... Вон - что...
- Да, позаботиться. Мне и Игорь наказывал "заботиться" о тебе, если с ним что-то произойдёт.
- И, конечно, он тебя надоумил, бабу его насиловать.
- Я, ведь, сначала хотел по-хорошему. Так, ты же заломалась..., - он уже снова тянул к ней руки. Ольга пододвинула ножницы ближе. Гришка вздохнул и руки убрал.
- Я где-то в книжке читал, что раньше у славян был закон: если старший брат погибает, то младший должен взять в жёны его жену, или жён, если их несколько, и детей его растить как своих.
- Не припомню я что-то у славян такого закона! - резко ответила Ольга. - Я знаю, что жена или жёны всегда доставались победителю. В нашем случае - это Антон. Он мне сам сказал: "пока я жив, ты - моя".
Гришка задумался:
- А, ты точно уверена, что это он "заказал" Игоря.
- Игорь так думал, и я... - менее уверено проговорила Ольга и включила мобильный телефон Игоря.
Услышав голос брата, Гришка напрягся, сжал кулаки так, что захрустели пальцы:
- Я убью его! - сквозь слёзы прохрипел он.
"Так же как у Игоря голос вовремя сильно волнения становится хриплым", - отметила про себя Ольга, а вслух она сказала:
- Нет. Это... сделаю... я... А ты мне поможешь... Завтра поедем в Омск!
Вечером она вынесла надувной матрац из горницы, где спала с детьми, положила его около печки и сказала: "спать будешь здесь!". Гришка посмотрел на неё преданно и согласно кивнул.
Прежде чем ехать на старую квартиру, Ольга позвонила. К телефону никто не подошёл. Наверное, съехали. Хотя, может, просто дома нет или трубку не берут. Что тогда делать? Она не уверена, что хочет продолжать эту "войну". У Хромовых - ребёнок. Куда их девать? Пусть до лета живут. А она "помыкается". Ей не привыкать. Однако, подходя к дому, она заметила, что на окнах нет штор. Значит, съехали. На всякий случай позвонила - не открывают. И только после этого позвонила в дверь соседке, тёте Маше. Старушка, божий одуванчик. Всё такая же: за эти четыре года даже не постарела. Правда, Ольгу узнала не сразу. А, когда Ольга представилась, заулыбалась:
- Оленька, милая, заходи, заходи.
Ольга вошла, но сказала, что торопится - дел много: надо ещё посмотреть, в каком состоянии квартира. Пока старушка искала ключи (ведь, куда-то на видное место, положила), сообщила Ольге всю информацию. Съехали позавчера. Машину маленькую подогнали, часа два всё грузили. Вещей-то немного. Детские, в основном. И хорошо, что ты их, Оля, попросила. Нехорошие они люди. Сам ещё ничего. А жена его, пройдет, сроду не поздоровается. И дитё у них всегда плакало...Мы тут ремонт в подъезде делали. Так я за них деньги вложила. Он говорил - отдадим. Да так и не отдали. А теперь уж и не отдадут...
Видя расстроенное лицо старушки, Ольга спросила:
- Сколько вложили?
- Пятьсот рублей, Оленька, для меня это деньги. Пенсия-то сама знаешь какая.
Ольга достала кошелёк:
- Вот возьмите. Будем считать, что это моя доля.
- Спасибо, Оленька, спасибо. Всё спросить хочу, да не осмеливаюсь. Про Игорька-то ничего не слышно?
Ольга отрицательно покачала головой. Старушка сочувственно посмотрела на неё и спросила:
- Так, ты сама теперь будешь жить в этой квартире?
- Нет. Брат Игоря... младший. Григорий. Может, помните его?
Тётя Маша неуверенно пожала плечами.
- Вы уж тут присмотрите за ним,- попросила Ольга.
- Как же присмотрю, присмотрю. А, как же? Без присмотру нельзя.
А, сколько лет-то ему? Холостой?
- Двадцать четыре.
- Надо же, как Игорю, когда он здесь поселился. Помню-помню, двадцатипятилетие его мы всем подъездом отмечали. Он ещё тогда с первой женой жил, с Мариной.... Ой! Что же это я такое болтаю? Да не жена она ему вовсе была, а так сожительница.
Видя огорчённое лицо Ольги, добавила:
- Прости меня, Оленька, старую сплетницу. Мало тебе горя, а тут ещё я.
Ольга пошла к двери, и тут только вспомнила, что приходила за ключами.
Тётя Маша обнаружила их в кармане своего халата. Совсем памяти нет.
Ольга вышла на лестничную площадку. Гришка обречённо стоял, прислонившись спиной к дверному косяку. "Оленька, уже! Ну, надо же, как быстро!"
В квартире был относительный порядок. Ольга осмотрелась. На кухне и в зале делали ремонт. Обои другие. Плитку на потолок наклеили. Зря. Не любит она эти плиточные потолки. Прошла в спальню. Всё как при них. Обои те же. Тот же шифоньер, та же кровать. Их первое брачное ложе. Игорь поменял всю мебель незадолго до свадьбы. Села на кровать. Поплакать что ли? Нет, не могу. Так и сидела молча, пока не заглянул Гришка. Присел на корточки, обнял её колени. Ольга подумала: "Будет приставать...". Оглянулась в поисках чего-либо острого или тяжёлого. Но Гришка, поцеловал ей одно колено, потом другое и замер. Ольга протянула руку к его волосам. Сидели так минут десять. Потом она решительно встала. Давай уборку делать. До лета достоит, а там за ремонт возьмёмся. Когда вечером постелила себе в спальне, а ему на диване, тот безропотно подчинился. "Молодец! Хороший мальчик!" - подумала Ольга, засыпая.
Наутро, позавтракав тёти Настиными припасами, Ольга быстро набросала "план действий" на сегодня. Встретиться с Воронковым. Позвонить Ларисе, с целью узнать, как поживает "наш муж". Приступить к реализации пункта "Ирка, как бы ты невинной не прикидывалась, но своё получишь". Гришке приказала сходить в их старый гараж (тут недалеко, во дворах) и посмотреть, что там из вещей сохранилось. По-моему, мы туда отнесли старый телевизор. Если Игорь кому-нибудь не подарил. Да, и не светись сильно, веди себя скромненько. Помни: у твоего несостоявшегося тестя руки длинные.
И так, Лариса. Из квартиры звонить нельзя. Антон быстро вычислит. Купила карту. Позвоню из автомата. Лариса ещё спала. Зевнув в трубку, сказала: "Алло!", но, услышав, что это Ольга, тут же проснулась.
- Привет, подруга, а уже думала, что ты не объявишься. Куда пропала-то тогда? Антон меня чуть не убил, когда я сдуру ляпнула, что ты была на ёлке с ребятишками.
Ольга прикинулась овечкой.
- А ты причём?
- Как причём? Позвонить ему, видите ли, должна была. Я сказала, что не ожидала, что ты так быстро уедешь. Только он всё равно психовал, и даже на новый год мне подарок не сделал, так, что за тобой должок.
Ольга хмыкнула:
- А, как насчёт женской солидарности? Мы же, вроде, как подруги по несчастью... Так и быть веду тебя в кафе. Приезжай - посплетничаем. Только Антону ни слова.
Проговаривая эти слова, Ольга рассчитывала на абсолютно обратную реакцию Ларисы. Так оно и вышло. К назначенному времени к кафе (всё у того же "Камина") подъехала машина Антона. Правда, он припарковался не на стоянке, а чуть поодаль. Стремительно вошёл в кафе. Спустя некоторое время вышел. Огляделся по сторонам. Сел в машину. Ждал минут двадцать. Потом, резко стронув машину с места, уехал. Ольга наблюдала всё это из магазина дамской одежды, расположенного напротив кафе. Всё это время делала вид, что выбирает платье. Наконец, показав всем, что огорчена отсутствием хорошего выбора, удалилась. Молодец, Лариса! В следующий раз буду на тебя рассчитывать. Особой тактики "войны" с Антоном у неё ещё не было. А вот нервы помотать хотелось. Да, и надо было как-то удостовериться, что тот её ещё помнит.
Из магазина поехала на работу к Воронкову. Нет, он не был в её чёрном списке. У него было много смягчающих обстоятельств. Двое детей. После исчезновения Игоря он остался без работы. От Антона уволился: Игорь планировал его взять к себе на СТО. Сейчас устроился на какую-то фирму - зарплата десять тысяч. Хоть плачь! Жена, Татьяна, не работает. Кроме того, он Ольгин земляк. Выросли в одной деревне, учились в одной школе. На последнем звонке именно он (как самый высокий) нёс, именно Ольгу, на плече, а она звонила в колокольчик. Да, и Игоря уважал. А, что - дурак (Ольга вспомнила, как он сватал её за Илью)? Так это у нас национальное достояние.
В каптёрке, куда её направил охранник, дым стоял коромыслом. Перекур. Увидев Ольгу, Сергей поднялся ей навстречу.
- Какие-нибудь новости?
- Нет.
- Случилось что-то?
- Тоже нет. Давай выйдем отсюда - поговорим.
При выходе из каптёрки Ольга сказала:
- Мне деньги нужны.
Воронков удивлённо поднял брови:
- Сколько? У меня с собой много нет...
- Все!
Серёга замер и только потом сообразил, что речь идёт о "тех" деньгах.
- Пожалуйста! Только не сегодня. Давай завтра с утра. Нам ведь всем троим собраться надо. Понимаешь?
- Понимаю.
- Не сердишься?
- Нет.
- А, зачем, если не секрет?
- Секрет.
- Да, конечно, деньги Игоря - значит твои. По-умному надо такими деньгами распоряжаться.
- Да, вроде, не дура.
- Ну, вот всё-таки, обиделась. До завтра.
- До завтра.
Вечер был свободен. Реализация третьего пункта откладывалась тоже "до завтра". Решила сходить к адвокату. Узнать, что к чему. На слушаниях так и не была, да её присутствии и не обязательно. Все свои полномочия она делегировала Инне (Владимировне, кажется). Адвокатская контора закрыта. Тоже каникулы. Захотелось прогуляться по Набережной от ресторана "Старый город", до ювелирного магазина, где покупали обручальные кольца. Грустно. Ладно, надо топать домой, затворника своего кормить. Напротив магазина для новобрачных Ольга остановилась. В огромном окне - витрине красовалась её фотография в свадебном платье. Надо же! А она и не знала, что тут висит столько лет. Глядя на себя испуганную, но счастливую, Ольга думала, было ли это на самом деле или только приснилось ей. Сон длиною в пять лет. Если бы только можно было не просыпаться.
Гришка открыл дверь, весь сияя.
- Что телевизор нашёл?
- Нет.
- А чему радуешься?
- Не раздевайся. Пойдём что-то покажу.
- Я устала, не хочу. Может, завтра? Нет, сейчас, Солнышко, ну, пожалуйста.
Ольга посмотрела на деверя. Вроде не банный лист, а не отвяжешься.
- Пошли! Куда? В гараж? О, господи, такую даль...
Чем ближе к гаражу, тем загадочнее Гришка. Светится как начищенный пятак.
- Закрой глаза. И не открывай, пока не скажу.
- Хорошо.
- Минутку, ещё минутку! Петли смазать надо, ворота скрипят. Всё!
Ольга открыла глаза. В тусклом свете гаражной лампочки Ольга увидела новую машину серебристо-голубого цвета. Прочитала Renault Logan.
- Ну, и что это значит? Чья это машина?
Гришка завёл её вперёд, показал на номерную табличку. Ольга прочитала "ОЛЬГА".
- Это именные номера. Игорь для тебя заказал.
Пытаясь проглотить воздух, Ольга закашлялась:
- Когда?
- Оля, ну ты что не понимаешь? Это он подарок тебе приготовил к пятилетию вашей свадьбы. Ну, вспомни, он же обещал. Даже мне говорил по телефону.
- Он мне "Оку" обещал, - прошептала Ольга.
Гришка рассмеялся:
- Игорь? Тебе? Да "Оку". Вот смеху-то было бы!
- Я и ключи нашёл. Они вместе с гаражными были. Только вот документы не знаю где? А там, в машине тебе ещё один подарок, в коробке упакованный. Я не стал разворачивать. Иди, посмотри.
Гришка открыл дверь. Ольга села. На пассажирском сидении увидела коробку. Сердце защемило. Подарок из прошлого. Игорь, милый, родной! Не могу...
Увидев, что Ольга едва справляется с собой, Гришка стал помогать. Открыв коробку, они увидели блестящий пакет, в которой было нечто похожее на рамочку для фотографий. Трясущимися руками Ольга стала разворачивать пакет. Действительно рамка, а в ней по чёрной бархатной ткани золотым тиснением рисунок: мужская рука держит меч, обвитый женскою косой.
- Что это? - почему-то шёпотом спросил Гришка.
- Наш фамильный герб, - с гордостью сказала Ольга, опять почувствовав себя княгиней.
На обратной стороне надпись: "Жене моей от Бога! На всю оставшуюся жизнь с любовью, Игорь". Ольга закричала, как тогда в лесу. Судя по дате, жить ему оставалось несколько дней.